Пролог. Сны
Она возникла из сумрака, полного огней между двумя белыми колоннами, эта девушка в диковинном сине-зелёном платье, эти переливы... синее неуловимо переходило зелёное и, а зелёное также неуловимо превращалось в синее и темнело до черноты. Дерзко краснела алая вставка на груди. Короткие рукава-буфы только подчёркивали белизну и стройность её рук. Чёрные волосы свободно рассыпались по спине и плечам. В правой руке она держала широко раскрытый веер, из сине-зелёных перьев. Лицо... лицо её было скрыто широкой полумаской. Она тоже была сине-зелёной, пернатой, с острым выдающимся носом. Лишь открыта была нижняя половина лица, О эти яркие, алые губы, этот подбородок, чуть островатый. Сердце его, бедное измученное сердце, сжалось и заплакало снова кровью. Он рванулся к ней, крича заветное имя. Желая заключить в объятья.
- Я так скучал по тебе...
Но девушка увернулась, засмеялась, кокетливо прикрывшись веером
- Вы ошибаетесь, я Альциона.
Ах да... Зимородок, как он мог забыть. И он проснулся. Но смех её... О этот смех! Смех её ещё звучал в его ушах наполняя нестерпимой мукой и невыносимой злобой. Он был так похож на тот другой смех. На смех той другой женщины, что растоптала его сердце.

Письмо первое
Привет, моя любовь. Мне не спится и я пишу тебе. Не знаю прочтёшь ли ты моё письмо. Нет, скорее нет. Даже если я наберусь смелости, а я не наберусь, не беспокойся, скорее всего ты бросишь его в огонь, не читая. А может ты будешь, смеясь, зачитывать моему сопернику избранные места? Нет, нет, только не это. Только не после нашей последней встречи.
Нет, я не отошлю тебе письмо. Я поклялся, поклялся прежде всего себе, что ты..., вы никогда не услышите обо мне и весточки от меня ни единой не получите. Не уверен, что это вас..., тебя опечалит, но...
Глаза болят от яркого света лампы, мысли путаются, но тревога и и странное томление терзают меня и не дают уснуть. О чём же я хотел написать тебе, любовь моя?
Жизнь моя была тускла и однообразна с тех пор как я покинул родные места. Даже твоё прекрасный образ со временем потонул в сером мареве повседневности и уныния. Я был одинок и страдал от своего одиночества, но расстаться с ним был в не в силах и первое время лишь лелеял свои обиды и свою боль.
Я жаждал утешения и ласки ведь был я жестко ранен. Но твой прекрасный образ... заслонял мне весь мир. Лишь со временем, очень нескоро, он потускнел настолько, что я начал замечать людей вокруг.
Мысли путаются... да, но я ждал и вскоре дождался знака, что всё же есть для меня надежда и утешение. Кто это будет, я не знаю, но знаю, что она будет похожа на тебя. Увы, меня влекут к себе женщины определённого типа. Но будет ли она твоей бледной тенью или заслонит подобно Луне Солнце во время затмения, я не знаю.
Она явилась ко мне во сне, мой прелестный зимородок, моя Альциона. Она была кокетлива и юна. И она смеялась, смеялась, и этот смех ранил меня и одновременно... Всё же надеюсь, она будет не слишком юна при нашей встрече. Незрелые плоды меня не прельщают, сколь ни прекрасны они порой на вид.
Но я знаю, но я чувствую, что наша встреча состоится непременно...


Первый раз этот сон приснился ей в двенадцать лет. Было лето и они уже жили на вилле у моря.Тогда весь день они провели на пляже. Она впала в такой раж, что в какой-то момент скинула и шляпу, и чулки, и лёгкие парусиновые туфли и, не взирая на встревоженные крики матери, даже поплескалась в волнах у самого берега. Дальше зайти она не посмела.
Разумеется она слегка обгорела и к вечеру у неё поднялся жар. Но компресс успокоил горящую кожу, а таблетка прогнала жар, но всё же её немного лихорадило, пока она не погрузилась в сон.
И снилось ей море.
Ей снилось, что она на лодке с кем-то. И этот кто-то её толкал и она падала прямо в море. И море сначала было зелёное, пронизанное солнечным светом и очень тёплым. Она всё ещё не верила и падала, и протягивала руки вверх, к тому кто столкнул её. К тому, чьё лицо смутно виднелось сквозь мутную, колеблющуюся толщу воды. А вода вокруг становилась холоднее и синее, она заливала глаза и открытый уже в безмолвном крике рот. Вода давила и синела вокруг, она синела, пока вовсе не сделалась чёрной и не поглотила всё...
Она очнулась, вне себя от ужаса и тоски. Ну почему, почему он так с ней поступил. Ведь она его так любила...
Она немного полежала, приходя в себя и успокаиваясь. Она была снова в своей спальне, ей снова было двенадцать лет... во сне она была старше, гораздо старше... И всё же голова у неё кружилась, она всё ещё не могла успокоиться до конца. Ей всё ещё казалось, что она во власти сна. В конце концов она вскочила с кровати и бросилась к окну. Открыв его она вышла на балкон и долго смотрела вдаль, на море.
Был штиль и море лежало тёмное и спокойное, словно огромное обсидиановое зеркало, отражая своей холодной поверхностью звёзды и луну. Даже лунная дорожка не бежала, не серебрилась в этот таинственный час. Луна отражалась в воде полностью.
"Мёртвое море... Море мёртвых" - подумала она и сердце её захолонуло от этой мысли.
Её снова охватил ужас и она кинулась обратно в безопасность комнаты, уютное своё убежище. Поднялся ветер, зашелестела листва деревьев в саду, а обсидиановая гладкость моря нарушилась, по его поверхности побежали мелкие волны и серебристая дорожка лунного света. Она в изнеможении прислонилась к балконной двери, ветер пронизывал тонкое её ночное одеяние и холодил тело, но в то же время охлаждал её мысли, прогонял, уносил её страхи.
Она закрыла дверь на балкон и снова легла в постель. но лишь под утро смогла забыться зыбким беспокойным сном.
Поздним утром, когда после завтрака она и её мать сидели на террасе и ждали, когда им подадут кофе, отца срочно вызвали в город, она взяла и рассказала свой сон. Опустив, впрочем некоторые подробности.
- Ах, моя милая, это всего лишь сон, - ответила мать рассеяно, ласково проведя рукой по её щеке.
Она с облегчение вздохнула. Именно это она и хотела услышать.

Письмо второе
О, моя La Belle Dam Sans Merci, приветствую тебя в ночи. Я пьян в стельку, в лоскуты, в дымину, как тебе будет угодно, и воспоминания снова терзают меня. "А почему?" - спросишь ты, широко раскрыв свои прекрасные глаза, не понимая то есть делая вид, что не понимаешь, с чего бы это. Но ладно буду я дураком и объясню тебе, невинной голубке, Ох уж эта показная невинность, как легко она обманывает нас, легковерных влюблённых дураков. О эти чистые глазки, о эти нежные речи, о эти клятвы и признания, что так легко слетают с прелестных пунцовых губок. а потом широко раскрытые глаза, испуг и возмущение: " Я вовсе не то имела в виду. Ах, моя любовь, тебе ведь так нравилось играть мною словно куклой, не так ли? Тебе было так приятно чувствовать свою власть надо мной, терзать моё бедное сердце?
Я вспоминаю всё это и чёрная желчь вскипает во мне и ярость сжимает моё горло. О с каким бы удовольствием я сжал бы руки на твоём белом горле, с каким бы наслаждением свернул бы твою прелестную шейку, бессердечная ты тварь!
Я вскакиваю стремительно и падаю обратно. Алкоголь туманит мою голову и заплетает мне ноги. Сегодня весь день шёл дождь, точнее сегодня разверзлись хляби небесные и с самого утра хлестало как из ведра. Я не пошёл на службу, позвонил и отговорился нездоровьем. Вместо этого я заперся у себя в комнатах и пил. Утром будет адским, похмелье будет ужасным, но придти на работу придётся. Меня конечно ценят - ты удивлена этим моя любовь? - но всё же не стоит злоупотреблять доверием начальства.
Всё дрожит и расплывается перед глазами, перо рвёт бумагу, царапает и пачкает столешницу моего бюрю...

позже:

...Я отвлёкся тогда. И так вернёмся в начало. "Почему же ты так напился?" - спросишь ты, простодушно раскрыв свои прелестные глазки. "А потому, любовь моя", - отвечу тебе я, - "что в тот день, когда я так напился, кстати если тебе интересно обошлось весьма малыми последствиями, ничего серьёзного на моей работе не произошло тогда, так что я отделался лишь штрафом и то лишь за появление на работе в непотребном виде. Но оставим проблемы насущного дня. Так вот, "Я не мог не напиться в тот день моя любовь, ведь была годовщина нашей свадьбы. Точнее она могла бы быть годовщиной нашей свадьбы, но увы мне увы, это была годовщина твоей свадьбы, твоей и моего счастливого соперника. Я был бы рад не вспоминать, но увы, непрошеные воспоминания жалят меня и мне никуда от них не деться.
Хотя... В последнее время... Мне иногда кажется, что это я всё придумал, ничего и не было между нами... Что ты действительно ты не то имела в виду, что я всё придумал под воздействием своих чувств к тебе. О это объяснение... тот разговор, а помолвка. неужели это мне всё приснилось?
Не было, не было ничего. И не будет.
Но вдруг я почувствовал, что я не один. Рядом на стене вдруг появилась лёгкая маленькая тень у меня за левым плечом. неужели?..Моя Альциона пришла ко мне... Нет, пустое. Это лишь игра воспалённого ума, измученного одиночеством... а тень лишь игра света от лампы на стене... Нет. Прочь. И этого не будет. Всего лишь сон, пустое мечтанье....

Небо было чёрным, лишь иногда среди туч показывалась яркая, жёлтая, словно спелое яблоко, луна. Иногда проносился ветер над морским простором. Да перед ней снова раскинулось ночное море. Она сидела высоко, так высоко, что могла видеть луну во всех подробностях. Что и говорить, вблизи ночное светило не очень походило на яблоко. Но на луну она смотрела лишь изредка. взор её был прикован к обсидиановой глади ночного моря. Да море опять было тёмным и неподвижным подобно древнему зеркалу и порывы ветра лишь слегка тревожили его поверхность. Она смотрела на море и ждала.
И вот её ожидания всё-таки увенчались успехом. На бескрайнем просторе моря появилась крошечная точка. Она двигалась медленно и как-то рывками, превратившись в лодку. У неё перехватило дыхание и сильно заколотилось сердце. Она сразу поняла что это за лодка и кто в ней. Она ринулась с высоты словно птица, но достигнув цели так резко остановилась, что .
Она подлетела вся треща ещё ближе. Вокруг лодки плескались волны, раскачивая её,ветер то стихал, то снова надувал парус. Она видела только спину и затылок мужчины, его чёрные с проседью, как некоторым неудовольствием отметила она, волосы падали на его лицо. А перед ним лежала спящая девушка... она сама. И она сразу всё поняла, когда мужчина нагнулся над ней спящей, поднял на руках, тут она отметила перхоть на его плечах, и бросил в море. Её тоже бросило в море. Всё вокруг быстро завертелось, в глаза ударила чернота ночного моря, а потом синева, сверкнуло солнце сквозь морскую зелень и она проснулась.
Проснулась она на полу, в животе неприятно тянуло, а между ног было липко и сыро, опустив глаза, она увидела на ночной сорочке кровавое пятно, это пришли месячные. Что же, уж пора ведь ей в этом году исполнилось четырнадцать.

Письмо третье
Я не знаю, что со мной творится такое, моя любовь. Я уехал далеко от тебя и поклялся забыть. я даже сменил имя. Новое имя, новая жизнь... О я был окрылён, я вырвался на свободу... я верил,что лучшее конечно впереди. Любовь, семья.. Деньги у меня были и неплохие. Очень кстати умер один мой дальний родственник. он был как водится весьма богат и без наследников. Прямо как в тех романах, какие ты так любила... Или до сих пор любишь?..
да жизнь с чистого листа... с глаз долой, из сердца вон... Но всё оказалось гораздо сложнее.
все эти годы.. Я жил и не жил, оцепенение владело моей душой, но в последнее время...


Когда она сказала матери, то та выдала ей пояс, вату и салфетки и главное показала как всем этим пользоваться. Свой сон она матери однако не рассказала. Хотя та спрашивала и очень настойчиво. Эта настойчивость очень удивила её, как и спокойствие, с которым мать встретила известие о начале месячных у неё, своей дочери. Это было не совсем в её характере.
Она даже спросила мать об этом.
Мать улыбнулась немного нервно сказала:
- Тебе уже четырнадцать, моя дорогая, самое время. Признаться, я даже беспокоилась, что они так запаздывают, в нашей семье они... кгм... Но не будем об этом. Скажи мне, тебе ничего не снилось.. необычного? Или может быть... кто-то...
Она уже раскрыла рот, чтобы рассказать всё как есть. Но что-то её удержало, какое-то опасение... Тогда, два года назад, когда она рассказала свой сон... Тогда она отказывалась даже приближаться к морю. Наверное мама из добрых побуждений, чтобы от неё отстали, и рассказала всем её сон. Тогда над ней посмеялись. Со временем, конечно же, обида улеглась, но неприятный осадок остался, что и говорить.
К тому же мать могла принять меры,услышав о мужчине из её снов (она была теперь уверена, что это один и тот же мужчина) и воспрепятствовать их встрече. Но отвечать надо было что-то, а ведь мать так не отстанет.
- Море. Мне снилось море.
- И всё? - явно разочарованно спросила мать.
- Н-н-нет, - медленно ответила она, - мне ещё что-то снилось, но я не запомнила. А что?
Она выжидающе посмотрела на мать. Та ей явно не поверила, потому что переспросила:
- Только море? Не обманывай меня, моя дорогая.
Поняв, что от матери так просто не отделаешься, она начала рассказывать немного раздражённо:
- Ну ещё луна... скалы, ночь... я летала...
Мать удивлённо на неё посмотрела:
- Летала?
И спала в лодке
-Да, а потом... потом... упа... нырнула в воду и проснулась.
Мать положила свою ладонь на её запястье и чуть лукаво улыбнувшись, спросила:
- Ты была в этом сне одна?
Она хотела солгать, но не выдержала и, зардевшись от смущения, отвернулась.
- Ну-ну, моя детка, не смущайся так. Дело в том, что в ночь перед... перед... когда в первый раз приходят... меся... регулы, по-настоящему это так называется. Так вот в эту ночь женщинам ... девушкам в нашей семье снится ..может присниться суженый.
- Правда? - оживилась она. - И тебе папа тоже приснился, да?
- Да... Именно он и приснился, - ответила тихо мать, отворачиваясь.
Это озадачило её, но она решила придержать своё любопытство при себе, и просто тихо погладила мать по руке.
В комнате повисла томительная пауза. В саду за окном показались соседи. Мать убрала руку и сказала ей:
- Иди к себе в комнату, детка, я тебя позову к чаю.
Оказавшись в уединении своей комнаты, она принялась было за книгу, но слова матери не шли у неё из головы. И она, отбросив книгу, закружила по комнате. Неужели, её избранник такой старый, как ей привиделся? Она плюхнулась на кресло у окна и,
нахмурившись, стала смотреть в окно, подперев рукой подбородок. Ей эта мысль совсем не понравилась. А потом снова вскочила и стала кружить по комнате.Она была в смятении.
Устав, она снова села к окну и, снова подперев рукой подбородок, пренебрегая материнским запретом, стала смотреть на море. День был ветреный и холодный и гулять они сегодня не ходили, на море плескались мелкие волны. Может будет шторм?..
Она смотрела на море и понемногу успокоилась. В конце-то концов она может его встретить через много-много лет, на склоне своих дней... лет этак в тридцать.
Мысль эта заставила её улыбнуться рассеянно. Настроение её снова изменилось. Она встала и подошла к книжной полке. Здесь хранились её самые любимые книги, те которые она часто перечитывала. Пробежавшись пальцами по корешкам, она было вытащила роман под названием "Когда цветёт вереск", но передумала и выбрала белый с золотыми узорами томик сказок - про принцев и принцесс.
Она устроилась на постели и, подогнув под себя правую ногу, раскрыла книгу. Полистав немного, она нашла самую любимую сказку и начала читать, поневоле затаив дыхание...
"Давным-давно, далеко-далеко жила принцесса..."

Часть первая. Давным-давно
Лишь в сне, во сне, в кошмарном сне
На дне, mein lieben, на самом дне.
"Давным-давно, далеко-далеко..." Не так уж и давно, но всё же далеко некая женщина средних лет вздрогнула и открыла глаза. Некоторое время она лежала тихо, прижав руки к груди, чтобы немного успокоиться и пытаясь отдышаться.
- Это всего лишь сон, - прошептала она тихо-тихо, чтобы не разбудить своего мужа. В горле у неё пересохло и ей всё же пришлось встать, чтобы выпить воды.
Она зажгла свечу и при тусклом её свете, стала осторожно наливать из стеклянного кувшин воду в стакан, стараясь производить как можно меньше шума. Женщина не заметила, что её муж не спит.
- Что тебе приснилось? - спросил он.
Женщина вздрогнула от неожиданности и едва не уронила тяжёлый кувшин, расплескав воду.
Она резко повернулась к мужу. В мятущемся свете свечи ей вдруг показалось, что на постели полулежит, опираясь на руки, совсем другой мужчина, тот что ей приснился. Но вот её муж убрал упавший на лицо волосы и снова стал её мужем. Любимым, любимым мужем.
- Мне приснился А., - ответила она, снова прижав руки к груди.
- И что же?
- Он меня убил.
Её муж вздрогнул и, сев на постели, протянул к ней руки.
- Иди ко мне.
Она отпила из стакана воды, там было немного и вернулась в постель. Муж крепко обнял её. Свеча вдруг затрещала, стрельнула струйкой черного дыма, замигала и погасла.
- Или... не меня. Я смотрела как бы со стороны, - сказала женщина несколько отрешённо, глядя куда-то в сторону. Она всё ещё была во власти кошмара.
Но муж её уже целовал её в шею, в плечо, в ухо. Целовал и шептал:
- Успокойся..., забудь..., это лишь во сне..., кошмарном сне...
Женщина вздрогнула, её снова посетило ощущение, что сейчас с ней А., это он ласкает её и утешает. Посетило и прошло.
Близость с мужем успокоила и утешила женщину, но не до конца. Ей был закрыть
глаза и спокойно уснуть. Но нет, всё же, её муж уж давно спал, а женщина долго лежала и всматривалась в темноту горящими от усталости глазами. Как же ей забыть...
Она была счастлива в своей жизни и своей семье, но иногда она не
Воспоминания нахлынули на неё внезапно и мощно, словно морской прибой и она почти утонула в них. Она забылась сном лишь на рассвете, но и там её преследовал призрачный и страстный шёпот из прошлого:
Любишь, любишь, любишь, любишь любишь или нет?...


Я закрываю глаза...
Я закрываю глаза и вижу своих родителей, своих школьных друзей, нет скорее приятелей. Друзей
Был жаркий летний день и Фрезия-стрит, залитая солнцем, была тиха и пустынна. Лишь Иногда ветер срывал с деревьев жухлую листву и гнал её по пыльной мостовой. Дом номер 21 окружал небольшой сад и кованая ограда. В глубине, сада почти у самой стены дома в большом плетёном кресле. Она то читала маленькую книгу в матерчатом переплёте, то дремала. Около кресле лежала собака, белая с рыжими и коричневыми пятнами.