7. ПУСТЫЕ ХЛОПОТЫ.
Под утро Уинфрид всё-таки заснула и проснулась только около полудня. Она долго лежала, смотря в тёмный потолок. Голова от внеурочного сна болела, во рту было сухо и противно. Надо было встать, за дверью кто-то уже ходил. Девушка никак не могла понять какое время суток было сейчас. Надо было уже вставать, но у неё не было сил. Хотелось просто лежать и смотреть в тёмный потолок.
Однако боль в животе и подступающая к горлу тошнота намекали, что встать всё же придётся. И Уинфрид с трудом села на постели и даже спустила ноги на холодный пол. Голова кружилась и всё перед глазами казалось перекошенным, даже пол, казалось, скосился в бок, хотя ничего подобного на самом деле не было.
Кое-как она всё же привела себя в порядок. Никого не хотелось ни видеть, ни слышать, и девушка оттягивала всеми силами тот миг, ко-гда всё же придётся выйти.
Уинфрид сидела и смотрела вверх на потолочные балки. Она вспоминала события нынешней ночи, руки датчанина на своём теле, его вонючее дыхание… И на неё нахлынуло отвращение, в первую очередь к себе, а с ним и глубокое разочарование. И даже, что совсем нелепо, какая-то обида.
А ведь так всё и будет. А может ещё и хуже. Она коснулась бока и поморщилась от боли, там и ещё на рёбрах уже наверняка налива-лись синяки. Не один, так другой… А сейчас Уинфрид были про-тивны оба. А то и третий… И никакие ангелы не спустятся с небес, чтобы её защитить…
Но на небеса можно и подняться… Ножа у неё нет, но есть хоро-ший кожаный пояс, она его правда не носила. Но лежал он где-то здесь. Или же... Уинфрид встала и подошла к сундуку, на котором спала Анна, он, кажется, был не заперт. Может пояс там? Главное, чтобы он выдержал, не порвался. Балка наверняка выдержит.
Она встанет на сундук и окажется со своими родными на небесах, в раю, по-другому уже не получится свидеться. А эти двое пусть дела-ют с её телом, что хотят, раз оно им так нравится. Хоть на солонину пускают.
- А что вы ищете, госпожа миленькая? – раздался голос Агнесс из темноты.
Уинфрид испуганно вздрогнула, крышка сундука упала, чуть не прищемив ей пальцы. Девушка повернулась к служанке и коротко приказала:
- Уходи.
И тогда Агнес бросилась к ней, изрядно напугав её. Она схватила Уинфрид за ноги и начала лепетать на смеси языков, на которых они разговаривали друг с другом:
- Не надо, не надо, госпожа миленькая ... пожалейте нас... нам го-ловы оторвут... что мы не уследили... пожалуйста...
— Вот как...
Девушка сердито оттолкнула от себя горничную. Уинфрид верну-лась к разворошенной постели, кое-как разгребла ее, а затем, сняв туфли, легла на неё и накрыла голову одеялом. Агнесса робко по-дошла к ней:
- Госпожа миленькая...
- Уходи, - глухо ответил Уинфрид из-под одеяла.
- Но я не могу... Я что-то не так сказала?
Уинфрид откинул край одеяла и произнес по слогам:
- Уходи.
Но Агнес не теряла надежды исправить ситуацию. Но от этого ста-ло только хуже:
- Но я… Что я сказала?
Уинфрид не хотел ничего объяснять. Она хотела, чтобы ее остави-ли в покое. Девушка села на постели. Ей очень хотелось ответить грубо, но воспитание взяло верх:
- Ничего такого. Уйди.
Но Агнесс не подчинилась, она затрясла головой:
- Нет, нет и нет. Я не уйду. Мне Анна сказала здесь сидеть, пока она не придёт и не оставлять вас одну, госпожа миленькая….
Уинфрид невольно отвлеклась:
- А где она сама?
- На кухне помогает.
Агнесс вышла из своего угла и уселась на сундук, сложив руки на груди. Уинфрид тяжко вздохнула и попыталась применить хит-рость.
- Принеси мне воды, - сказала она.
Она и в самом деле хотела пить, но если всё пройдёт как надо, то вскоре перехочет. Заодно и Агнесс ушлёт. Если та уселась на сундук, значит пояс был там.
Агнесс тяжело встала с сундука, и пошарив в том же углу, достала и вручила Уинфрид небольшой, но увесистый кувшин.
- Что это? Мне из всего кувшина пить? - спросила опешившая Уинфрид.
Агнесс ещё пошарила и дала ей небольшую глиняную кружку.
Уинфрид кое-как, расплескав немного, налила себе воды и осуши-ла кружку с жадностью. Прежний яростный порыв стал угасать в ней и тяжёлым серым одеялом стало наваливаться уныние и бессилие. Она снова легла и накрылась одеялом с головой.
Она даже не сомневалась, что за этой ночью последует ещё одна, и ещё. Сегодня ей повезло, но как долго продлится это сомнительное везение? Да такое уж ли это везение… Может было бы лучше не со-противляться, чтобы они получили своё и отстали бы? Но не сопро-тивляться было выше её сил. Уинфрид был необходим совет кого-нибудь опытного.
Но она никому здесь не могла доверять настолько, чтобы обратить-ся с такой просьбой. Ещё небось такого насоветуют, что потом не раз-гребёшь. Уинфрид решила помолиться, но обнаружила, что молится лишь губами, а не сердцем как положено. И то, всё время путает и забывает слова. На глазах Уинфрид навернулись слёзы – теперь ещё она потеряла и своё единственное утешение.
Некоторое время она лежала с закрытыми глазами, а потом отыс-кав чётки на постели, решила попробовать заново. На этот раз полу-чилось лучше. Никогда Уинфрид не было так тяжело и одиноко как сейчас. Так дело не пойдёт. Надо с этим что-то делать. Надо хотя бы соблюдать среды и пятницы. Всё-таки, например, судя по именам, хотя бы Анна и Агнесс христианки. Может и ещё кто найдётся.
…однажды им надоест, и они её изнасилуют вдвоём. Один будет держать, а другой будет насиловать, а потом они сменятся. И после такого ей ничего не останется кроме как умереть, ей такое не пере-жить. Уинфрид слышала о таком от одной женщины, что одно время жила у них. Правда та женщина об этом рассказывала Энид, но Уинфрид и Эдит подслушали и потом очень жалели об этом. Лип-кий изнуряющий страх снова поднялся мутной тиной изнутри и сдавил горло тошнотой.
Впрочем, страх страхом, а всю жизнь под одеялом не пролежишь и Уинфрид всё же поднялась. Тем более ей было немного стыдно, что она тут лежит, а годящаяся ей в бабушки Анна работает. Но чем бы ей заняться? А найдётся чем! Уж что-что, а работа найдётся. А уме-реть она всегда успеет…
Бьёрн проснулся довольно рано. А может и не рано, за дверью бы-ли слышны чьи-то осторожные шаги и приглушённые голоса, что-то стукнуло в дверь. Собственно, от этого стука он и проснулся. Некото-рое время он лежал с закрытыми глазами, к боку прижималось что-то тёплое и тяжелое. Бьёрн опустил руку и ощутил мягкость волос, как ему показалось, Уинфрид. Но тут «Уинфрид» замурлыкала и Бьёрн с досадой столкнул кошку на пол.
Он закрыл глаза, но кошка снова забралась на постель и тыкалась своей усатой мордой прямо ему в лицо. Как она смогла пробраться, Бьёрн не мог понять, вроде бы он закрывал дверь. Кошку принесли в дом со двора прошлой зимой, когда она и окотилась. Она отлично тут прижилась, где хотела ходила, где хотела спала. Особенно ей по-чему-то полюбился Бьёрн.
Бьёрн повернулся на бок и попытался уснуть, но у него ничего не получилось. Не получившая обычного внимания кошка спрыгнула на пол и стала скрестись в дверь. Больше всего Бьёрну хотелось, что-бы к нему в постель пробралась Уинфрид. Но в тоже время он пони-мал – после ночных событий, она проберётся к нему только с целью перерезать ему горло.
Мучимый похмельем и жаждой, он сел и почесал плечо. Рука его задела место укуса и Бьёрн поморщился. То, что Уинфрид умеет хо-рошо бегать, он уже знал, но то, что она ещё и кусается… Да, ей пло-хо придётся если её продадут.
Впрочем, Бьёрн сомневался в этом. Асмунд ещё сильнее захочет оставить себе девушку, после этой ночи. Как ту ирландку.
Бьёрн всё-таки встал и наконец открыл дверь кошке, та немедлен-но перестала орать и стала тереться об его ноги.
- …лежит в той корзине с отломанной ручкой…
Девушки прошли мимо, кошка выскользнула наружу и убежала по своим делам. Бьёрн вернулся к себе и стал одеваться. Он вспомнил прошлое утро, Уинфрид в своих объятиях. Нет, надо было, конечно, тогда же её к себе и тащить. Невзирая ни на что. Уж тогда-то она бы-ла не против. Очень не против…
Но теперь-то Асмунд будет настороже… Вообще удивительно, что он ещё не затащил её в свою постель. Ах да, он собирался её прода-вать. Он ведь из тех, кто предпочтёт серебро, а не девушку. По край-ней мере так было раньше. Но теперь видимо всё было по-другому
Бьёрн стал распутывать волосы, свалявшиеся после сна. Может пойти помыться? Или так сойдёт? Нет, не сойдёт. Он снова встал и пошёл на поиски горячей воды. Ему не сиделось на месте.
Из темноты памяти снова возникла перед внутренним взором та ирландка. Она была чем-то схожа с Уинфрид. Нет не по внешности, ирландка, пожалуй, была куда ярче. Она была белокожей и зелено-глазой, а таких рыжих волос, какие были у неё, Бьёрн никогда рань-ше не видел. Как же было её имя? Какое-то совершенно не выговари-ваемое, кажется начиналось на «Д».
Она им встретилась года полтора… нет два года назад. Тогда с они ещё дружили с Хёгни и ходили под началом Ивара. Грабили они вместе во-сточное побережье Ирландии… Ох и устали же они тогда! Зато добычи хватило на всех, и людьми, и золотом.
Бьёрн как следует обтёрся мокрым полотенцем, одел нижнюю ру-баху, всё-таки было прохладно, и снова начал расчёсывать волосы. Потом он заплёл их в косу и обнаружил, что их нечем завязать. Он стал рыться в своих вещах. Его всё ещё мутило с похмелья, все его движения были неловкими и тяжёлыми. Он копался в мелких вещах и в какой-то момент его запястье обвила шелковая лента. Бьёрн под-нял руку и в тусклом свете свечи блеснула подвеска, которую он по-учил от Уинфрид в виде то ли прыгающего, то ли пляшущего чело-вечка.
Потом они удирали по морю от ирландцев и даже сразились с ними, по-том делили добычу на каком-то острове. Делили они её шумно, дело дошло чуть ли не до драки.
Ну между собой они быстро разобрались. Ивар не любил склок и драк и быстро пресёк всякое бурление у себя. А вот у Хёгни было самое веселье, когда они подошли к его стоянке.
Когда они с Асмундом подошли, из-за неё как раз и ссорились двое. Ни-кто не обратил на них внимания. Одного Бьёрн знал, его звали Сигурд Медвежья лапа, он всегда хвастался, что вырвал как-то медведю лапу. Второй был из того сброда, что иногда прибивался к Хёгни.
Они орали и отталкивали друг от друга от неё. Она сидела на земле, съёжившись и уткнувшись лицом себе в колени. Всё вокруг смеялись и под-начивали спорщиков. Когда же под конец они схватились за ножи, Хёгни прервал ссору и решил бросить жребий. Он вытащил из кошеля какую-то мелкую серебряную чешуйку и подбросил её. Та упала, со звоном подскочила на камне и отлетела куда-то в сторону. Все пошли посмотреть, как она упала, на самом деле их было человек пять.
Это Асмунду показалось забавным забрать добычу, из-за которой все спорили. К тому же он был изрядно зол на Хёгни и его людей. Из-за них при отходе всех накрыли ирландцы и даже пришлось отбиваться. Причём в основном именно им, людям Асмунда, он уже тогда ходил на отдельном корабле. Они еле ушли.
Впрочем, Бьёрн не возражал против такого дела. Он подошёл и поднял пленницу с земли и унёс поскорее. Спорщики уже возвращались.
Чтобы не ломать язык об её настоящее имя, Асмунд назвал её Дис.
Бьёрн понимал, что занимается какой-то ерундой, но всё равно осторожно снял подвеску с ленты, она была для кольца подвески широковата. Там ещё болтался обрывок цепочки. А лента приметная больно, все непременно заметят, уж Асмунд точно, её в его волосах. А потому он перевесил человечка на обычную тесёмку.
Он удивлялся, зачем Уинфрид подарила ему эту подвеску. Бьёрну казался в этом какой-то умысел. Ну теперь-то и не спросишь. Небось она шарахаться теперь будет. Дис такой пугливой не была. Ну по-плакала она пару ночей и на этом, собственно, всё. Ну она-то была чьей-то женой, а после их набега вдовой. А Уинфрид, наверное, ещё девушка.
Да, Дис была хороша и в постели, и вне её. Она была весьма ласкова с Бьёрном, она утверждала даже, мешая слова, что полюбила его. А потом оказалось, что она также ласкова и с Асмундом и говорила ему почти тоже самое. Он даже утверждал, что ласковее, но Бьёрн не верил этому. Да они не стали выяснять кто с ней будет спать, а просто решили делать это по очереди.
На самом деле было не только в Дис. Разлад между ними копился давно. Ивар с Асмундом были семье Бьёрна роднёй. Бедной роднёй, но теперь всё поворачивалось наоборот. Бьёрн был младшим сыном, но думал, что быст-ро выбьется в хёвдинги, но получилось не так. Впрочем, не больно он под-чинялся Асмунду, они были равны хотя бы по происхождению. Но Асмунд всё время пытался утвердить своё превосходство. Пару раз это им выхо-дило боком…
Целую зиму длилась эта история с Дис. Были мгновения, когда малой толики недоставало как там на берегу между Сигурдом и тем парнем, как его там звали…, чтобы им не схватиться за ножи. Для Дис это тоже бы-ло невыносимо, она как-то даже в прорубь бросилась, но её вовремя выта-щили.
Ивар долго за ними наблюдал и весной, когда они уже вытащили дракка-ры и стали готовиться к первым походам… Он вдруг собрался к Хёгни мириться, а жил Хёгни далековато от них. С собой он взял и Асмунда, и Бьёрна…
Хакон наверное или ещё кто в их отсутствие и увёз Дис. Куда, неиз-вестно.
Асмунд и часть людей с ним ушёл тогда от дяди. Да и Бьёрн тоже ушёл, вообще бросил эти походы. Он не знал, искал ли Асмунд Дис или нет. Бьёрн постарался её позабыть. И позабыл, конечно. Стёрлось из па-мяти её лицо, её прикосновения. Лишь мелькали иногда смутно во снах рыжие волосы и зелёные глаза…
И с Асмундом они помирились и поклялись забыть прежний разлад. Ещё хотели поклясться, что больше ни одна женщина не встанет между ними, но что-то их удержало от такого опрометчивого шага.
Вспоминая прошлое, Бьёрн задремал, но очнулся от холода и по-нял, что хочет есть. Он быстро собрался и спустился вниз. И первой, кого он увидел, была Уинфрид. Она вместе с другой девушкой по имени Ингунн - сестрой Хильд и дочерью Торстейна, у которого они всегда останавливались на полпути – шла куда-то на улицу, заку-танная в тёмный плащ.
- … а то уже сколько времени прошло… Ты умеешь обращаться сырами?
- Да что там уметь-то…
Бьёрн подошёл к ним. Он смотрел на Ингунн и разговаривал только с ней. Лишь один раз он мельком взглянул на Уинфрид.
- А куда это вы направляетесь?
- В маслобойню, сыры смотреть. Их давно надо проверить, - пожа-ла плечами Ингунн и снова повернулась к Уинфрид.
- Эй, постой. Асмунд же запретил выпускать её из дому.
- Прекрати, Бьёрн, - бодрый голос Ингунн больно бил по ушам. – Что со двора, что ли её своруют?
- Просто надо, чтобы её видело, как меньше народу.
- Да и засиделась я в доме-то, - подала голос Уинфрид.
Тогда-то Бьёрн и посмотрел на неё. Вид у неё был не очень цвету-щий. Лицо бледное, под глазами круги. Спит ли она вообще ноча-ми? Когда он посмотрел на неё, она побледнела ещё больше и заку-сила губы. Так что они почти исчезли. И так вцепилась в края своего плаща, что её пальцы побелели.
Бьёрна это очень неприятно задело, в конце концов он ничего ей не сделал толком. Она что же ожидает, что он на неё сейчас и наки-нется? Как ещё она такая трепетная вообще дожила до своих лет! Однако Ингунн была той ещё сплетницей, поэтому Бьёрн решил сделать вид будто ничего не замечает. Он просто перекинул косу на грудь, чтобы девушка увидела свою подвеску в его волосах. Если уж ей так важно… Она немного, кажется, ожила, глаза её раскрылись шире, а щёки даже покраснели. Чтобы это ещё значило…
- Если ты так этого боишься, то можешь проводить нас через двор.
- Да ну тебя.
Вышли они всё также втроём. Уинфрид всё также держалась как можно дальше от него. А Бьёрну как никогда хотелось отнести её в постель, лечь рядом…
- Ты что Бьёрна боишься, что ли? Зря, вот он-то тебе ничего не сде-лает.
«Заткнись, Ингунн!»
- О, в этом-то я уже убедилась, - не без яда отозвалась Уинфрид.
Девушки свернули направо, а Бьёрн на миг остановился и отыскал на тусклом сером небе, день выдался пасмурным, неровное светлое пятно. Судя по его расположению дело шло к полудню. Народ во-круг понемногу оживал, было слышно, как одна служанка кричала: «Да иди ты отсюда, дай убраться!». Запах почти готовой еды разно-сился повсюду, вызывая у Бьёрна приступы голода и тошноты одно-временно.
За столом сидели только дядя и Матильда, его наложница. На ко-ленях у женщины вертелась Сигрид, их маленькая дочка. Дядя смотрел на мир хмуро и даже сумрачно. Матильда пыталась накор-мить ребёнка.
Асмунд осушил в очередной раз свой кубок. В нём против всякого обыкновения было только кислое молоко. В основном он мучился от недосыпа. В походе это не представляло трудности, но теперь-то он был не в походе. В эту ночь он почти не спал, его мучили непро-шенные воспоминания.
- Что ты собираешься делать, если Хёгни предъявит свои права на девушку?
Асмунд моргнул, отвлекаясь от свои мыслей:
- Пусть сначала докажет, что это та самая девушка. А силой по-пробует отнять, умоется кровью.
- Это, кажется, вторая девушка, которую ты у него крадёшь, - хмыкнула Матильда, облокачиваясь о стол и вытирая рот своей до-чери.
- Уин… она сама ко мне навстречу выбежала, а что Хёгни прово-ронил её, то не моя печаль, - ответил Асмунд. – Да и вряд ли он во-обще знал, как она выглядит.
- Едва ли там бродили толпы богатых девиц. Видела я её плащ, очень тонкая работа. Даже если домотканый, вряд ли у бедняков нашлось бы столько хорошей шерсти и столько времени, чтобы со-ткать и вышить подобную вещь…
Асмунд прищурился:
- И где он?
Ночное наваждение рассеялось и Уинфрид снова стала ему дорога. Даже думать было противно, что кто-то другой коснётся её. Тут в его голове мелькнуло смутной тенью воспоминание о второй девушке. Что с ней сталось? Попала к Хёгни? Тогда бы можно было бы её вы-ручить и тогда, пожалуй…
- В сундуке лежит, ничего с ним не сталось, - фыркнула Матильда и снова заворковала с дочерью:
- Ну что ты, что ты хочешь?
Дядя ничего не говорил, он сидел, откинувшись на спинку своего стула и закрыв глаза. Асмунд хотел спросить у него совета, но не спрашивал. Он и так, знал, что дядя ему скажет. Асмунду не хоте-лось слышать этого.
Асмунд не хотел брать Уинфрид силой. После боя, ещё в горяч-ке… да, тогда уж и времени особо не бывает… Но нет, он хотел, что-бы Уинфрид легла с ним добровольно, чтобы она потом не обвиняла его в том, что он взял её силой. Главное Бьёрна от неё отогнать.
А вот и он сам.
Бьёрн тяжело опустился рядом с Асмундом и придвинул к себе блюдо с мясом:
– Что-то никого и не видно, я смотрю.
- Не проспались ещё, это вы с Асмундом ранние пташки, - отозва-лась женщина. – Ну же Сигрид, сиди спокойно.
Матильда снова занялась своей дочкой. Та начала с хмыканьем уворачиваться от ложки с кашей. Была она совсем крохотной, ей ис-полнилось только два года и говорить она толком ещё не умела.
Однако девочка сидеть спокойно не желала, разыгравшись, она шлёпнула мать по лицу. Матильда отпрянула, но наказывать дочь не стала:
- Нельзя! А ну-ка перебирайся к своему отцу. Подёргай его за бо-роду лучше.
- Я всё слышал, - отозвался Ивар, не открывая глаза, - дай мне её.
Сигрид сама перебралась от матери к отцу. Ивар медленно открыл глаза, даже тусклый свет ненастного дня причинял ему страдания.
- А тебе Асмунд вот что я скажу. зря недооцениваешь Хёгни.
Асмунд со стуком поставил свой кубок на стол и сказал:
- А ты, дядя, зря водишься с ним. Всякий раз, когда вы затеваете общее дело, мы… ты вечно попадаешь в беду. Взять хотя бы тот са-мый поход на ирландцев. Разве он тогда пришёл к нам на помощь? Да и когда он помогал нам? А уж если вспомнить…
- Хватит! – рявкнул Ивар.
Он снова закрыл глаза, но Сигрид несколько раздражённая его не-вниманием всё-таки дёрнула его за волосы. Ивар невольно выругался и слишком резко её оттолкнул. Девочка испугалась и заплакала.
Асмунд же решил, что, пожалуй, дядя прав и надо всё же разве-дать чем там занимается Хёгни и что возможно замышляет. Асмунд начал перебирать в уме знакомых ему людей, через которых он мог это выяснить.
Испуганное хныканье Сигрид било по и без того больной голове. Есть Асмунду особо не хотелось, а хотелось только пить. Да и беспо-койство не давало сидеть на месте. Он повернулся к Бьёрну и сказал ему:
- Может пойдём прогуляемся? К тому же у меня появилось дело.
- Давай, - согласился Бьёрн. Ему тоже хотелось проветриться.
Они встали. Асмунд хотел проститься, но никто не обратил на не-го внимания.
- Да что ты ревёшь, успокойся!
- Не ори на неё, - прошипела Матильда.
- Может она заболела? Да нет, вроде лоб не горячий…
Асмунду даже стало немного одиноко и впервые захотелось чего-то подобного. Он бросил короткий взгляд на Матильду, на её тёмные волосы. Будут ли у его женщины светлые волосы и серые глаза?..
На торгу было мало новостей, а вот народу тьма-тьмущая. Чтобы немного развеяться, Асмунд направился в ряды, где торговали укра-шениями. Бьёрн последовал за ним. Они долго ходили там, при-сматриваясь к украшениям и даже торгуясь.
Некоторые украшения выглядели слишком дёшево, другие слиш-ком дорого. И определённо всё было не то. Бьёрн быстро себе при-глядел парочку украшений и одно ожерелье из старого золота с под-весками из тёмно-красного янтаря, хотя торговец уверял, что это ру-бины, однако решил отложить дорогие покупки до того, как прояс-нится судьба Уинфрид. Серебра могло и не хватить. Но Асмунд всё искал что-то. В конце концов Бьёрну это надоело, он проголодался и даже замёрз.
- Она всё равно не примет от тебя подарка.
Асмунд бросил на него косой взгляд:
- Примет, куда денется.
Он снова стала рассматривать тяжёлое, сложное ожерелье в не-сколько рядов. Бьёрну оно показалось довольно уродливым, и он по-думал, что разочаруется в Уинфрид если она придёт в восторг от этого ожерелья. Он попытался представить себе Уинфрид востор-женно благодарящую Асмунда за подарок…
- Оно слишком дорогое для тебя сейчас, - сказал он Асмунду тихо, чтобы не слышал торговец. К счастью, тот отвлёкся на другого поку-пателя.
Бьёрн попал в самое больное место своего друга. Асмунд изрядно поиздержался с этим пиром, а добыча в этом году была не особенно богата. Всё же год на год не приходится. Совсем не от скуки, Асмунд решил помочь дяде и Хёгни, хотя и считал это пустой затеей. И осо-бенной выгоды он не ожидал. Что ж, так и вышло.
- Да и не наденет она такое, - сказал он несколько громче.
Асмунд опустил украшение на место и обернулся к Бьёрну. Он тут же забыл про его укол насчёт дороговизны.
- А ты с чего взял? Ты с ней говорил? - стал ревниво выспрашивать Асмунд, у него даже ноздри от гнева стали раздуваться.
«Нет, только целовался», - хотелось ответить Бьёрну, но как-то сдержался.
Хотя если представить Уинфрид нагой, в одном этом ожерелье… Но скорее она этим ожерельем и удавит предложившего ей такое, вон какие толстые звенья… Бьёрн невольно потёр место укуса под одеждой. Оно ещё болело.
- Ну это…, что ты..., она от меня шарахается. Просто… не подхо-дит оно ей. И дорогое слишком, - кое-как выдавил из себя он. Хоте-лось домой и спать.
Асмунд понемногу успокоился и помолчав, сказал:
- Ладно, пошли отсюда. Не день сегодня для покупок.
И они ушли.
На обратном пути они еле протолкнулись через толпу.
- Что тут сегодня продают? Хер дракона что ли? - удивился Асмунд.
Бьёрн хотел пошутить в ответ, но тут кто-то крикнул: «Держите вора!». Бьёрн тотчас схватился за свой кошелёк, что висел на поясе. Бывало, что нарочно создавали толчею, чтобы срезать в возникшей суматохе кошельки по-настоящему. Толпа вокруг забурлила. Они стали поспешно выбираться из неё. В какой-то момент Асмунда сби-ли с ног, и он завалился прямо на Бьёрна. Сам Бьёрн тоже еле стоял на ногах. В него сзади кто-то врезался. Где-то сбоку или сзади, ка-жется, началась драка. Бьёрн словно очнулся и стал отчаянно про-бираться куда-то вперёд. Должен же быть где-то здесь край! Асмунд, кое-как вставший, тоже старался не отставать.
Наконец они смогли выбраться и остановились, чтобы отдышаться и привести себя в порядок. Бьёрн судорожно ощупывал свою косу, кажется, человечек остался на месте и даже не помялся, хотя вреза-лись в Бьёрна кажется дважды.
Асмунд был бледен и с его лица градом лился пот. Негромко, но отчётливо слышался стук зубов. Возможно, это был стук зубов самого Бьёрна. В жизни он не испытывал такого страха как сейчас, даже в своём первом походе, даже в самый разгар шторма. Пройти столько битв, выбраться из стольких передряг, чтобы погибнуть в зауряд-нейшей давке на торгу! Неожиданно эта мысль показалась ему не-обыкновенно смешной, и он расхохотался. Асмунд сначала посмот-рел на него, как на сумасшедшего, а потом и сам присоединился.
Дом встретил обычной суетой. Уже бегали туда-сюда слуги и слу-жанки. В том числе и Уинфрид. Они как раз вошли на двор, когда она прошла мимо них, неся котелок с чем-то очень горячим. Она спешила и едва на них взглянула.
- Вот мой весь прибыток! – с досадой воскликнул Асмунд. Мысль, что денег у него маловато язвила его. - Даже не взглянула… Так, а что она делает снаружи?
- Успокойся, Асмунд, - отозвался Бьёрн, почёсывая шею. – Никто не украдёт её. Никто даже не знает, кто она. А даже если кто и попыта-ется… Она же бегает как лошадь… И кусается также.
- Что укусы любовные болят?
- Тебе и такого не досталось, - нашёлся тут же Бьёрн.
Асмунд хотел ответить, но его отвлекли. Бьёрн не торопясь пошёл следом. Коса завернулась на плече и подвеска, тихо звякнув, скольз-нула по ключице. Нет, всё-таки очень хорошо, что он перевесил с ленты этого человечка. Уж больно она приметная. И больше он с ним не расстанется. Это будет его оберег. А там глядишь, и его быв-шая хозяйка последует за ним, к Бьёрну…